Крысявки. Крысиное житие в байках и картинках - Страница 12

Но Ве-е-еста… Во-первых, она жуткая трусиха. Во-вторых — соня. Шмякнувшись на пол, она спешит к ближайшему укромному месту, забивается туда и часами не дает о себе знать, в то время как хозяйка в панике обшаривает квартиру, представляя то мохнатый блинчик, то крысу-гриль на перекушенном проводе холодильника.

Вот и сегодня, вернувшись из магазина, я обнаружила на полу упавшую с полки коробку. «Крыса брякнулась!» — тут же екнуло у меня сердце. Не знаю, как крысам это удается — видно, в мое отсутствие они играют в Гагарина, — но они падают вместе с коробками, находясь при этом ВНУТРИ.

Я быстренько пересчитала крысявок, и тревога переросла в панику: катапультировалась Веста.

— Весточка, Весточка! — фальшиво заблеяла я, планомерно осматривая подкроватные и задиванные пространства. Хуже всего было то, что я оставила открытой кладовку, заваленную всяким хламом. Разбирать ее можно до посинения, а робинзонить в ней, питаясь кроличьим комбикормом, — до следующей зимы.

К счастью, на этот раз мне понадобилось всего десять минут, чтобы отыскать беглянку. Пыльная усатая морда подозрительно выглядывала из-за стеллажа. А стеллаж сей, надо сказать, заказывался специально под клетки — 200×60×120, три огромные полки и с толстыми задней и боковыми стенками, только дверей до полноценного шкафа не хватает.

— Весточка! — возрадовалась я. — Иди к мамочке!

Веста насупилась. Ее мамочкой была Фуджи, а не эта подлая тетка, которая то возит ее к ветеринару, то сладострастно целует в жирное пузо.

Я сбегала на кухню и принесла кусочек вареной колбасы.

Веста облизнулась и выдвинулась из-за стеллажа до середины.

Увы, меня сгубила нетерпеливость: надо было подождать, пока крыса не вылезет целиком, но я самонадеянно схватила ее за шкирку.

«Убива-а-а-ают!» — заголосила Веста, упираясь в стенки всеми лапами и боками, как дождевой червяк. Я усомнилась, что она обладает такой же способностью к регенерации и что если я дерну посильнее, то из каждой половинки отрастет по новой крысе. Поэтому я выпустила бессовестное животное, и оно тут же задним ходом ввинтилось обратно.

Выругавшись, я подняла голову. Остальные крысявки рядком сидели на краю полки, как птички на карнизе, и буравили меня осуждающими взглядами. Погрозив им кулаком, я повторила попытку. Но Веста, разгадав мою злодейскую сущность, больше не показывала из-за стеллажа даже кончика носа, а когда я засовывала в щель палец, била по нему лапой. Когда этой засранке удалось коварным марш-броском выхватить у меня приманку и отбежать на противоположный конец щели, я озверела и, поднатужившись, отодвинула стеллаж от стены. За ним обнаружилось огромное количество пыли, свернутая трубкой газета и несколько семечек — Веста, сплющившись, шмыгнула в щель уже ПОД стеллаж и теперь смачно чавкала там колбасой.

Я в отчаянии схватила газету и повозюкала ею под стеллажом. Выцарапать газетой крысу, да еще такую упитанную, было, разумеется, нереально, и моим трофеем стала еще одна куча пыли. Но теперь не выдержали уже нервы Весты. Услышав страшное шуршание и увидев портрет президента на первой полосе, крыса в ужасе выронила колбасу, выскочила из-под стеллажа с другой стороны и кинулась ко мне на руки, как блудная дочь. После чего была торжественно возвращена в клетку, а я сейчас сижу и озадаченно чешу макушку — задвинуть стеллаж обратно у меня не получается, он мало того что тяжеленный, так еще и был зажат между столом и аквариумом на 250 литров.

Поэтому втискивать его обратно надо с хирургической точностью, чтобы не пришлось ловить по квартире еще и рыбок…

P.S. Взрослой крысе, в отличие от кошки, больно, когда ее поднимают за шкирку. Передняя часть крысы вообще не годится для ловли — мелкая, хрупкая и с зубами. Лучше всего хватать крысу сверху, за всю тушку, или ладонью под пузо.

13. Коса на камень

Спит моё крысьё вповалку.

Прошла я мимо клетки, Паська проснулась. Покрутилась — спать не хочется, есть не хочется, гулять не пускают, дай-ка я до кого-нибудь докопаюсь!

И стала докапываться до Фуджи (на которой, между прочим, спала!).

А Фуджи сонная, толстая, лень ей с Паськой заводиться. Паська вздулась горбиком — мол, оцените страх и ужас, летящий на крыльях ночи! — и медленно покачивается (трепещите и падайте ниц!), а Фуджи ее эдак лениво задней лапой отпихивает: «Уйдите, поручик, мне неохота с вами стреляться!»

Минуты три пихала. Наконец Паська рассердилась, что ее всерьез не принимают, и Фуджи за бок ущипнула.

Та, не связываясь, улепетнула на другую полку.

А Паське-то не того надо! Ей хочется силушку молодецкую потешить!

Пошла к Рыске.

Рыска сразу — брык на спину: мол, делай со мной, что хочешь, противный!

Опять облом: неинтересно.

Паська с горя к Весте стала подбираться, только с нее тем более взятки гладки: она на Паську глядит, как пятилетний ребенок на здоровенного волосатого байкера. Мол: «Ты чего, дядя, тебя же свои засмеют, если меня на кулачный бой вызовешь!» Еще и завопила на всякий случай.

Надоело мне это, открыла я дверцу.

Паська сразу — шасть из своей клетки в кроличью! Попила водички из Фиминой поилки. Поела из кормушки. Нагадила в его лотке. И, вся такая крутая, пошла бить морду коту, то есть докапываться к кролику.

Фима лежит и смотрит. Паська вся, даже раздувшись как рыба-шар, размером с его голову.